увеличить

В воскресенье вечером 26-летний россиянин Александр Колобнев стал серебряным призером в групповой гонке на чемпионате мира в Штутгарте, проиграв победителю - знаменитому итальянцу Паоло Беттини - всего-то полколеса. Это достижение - сродни большой победе. Ведь прежде на пьедестал групповых гонок на мировых первенствах в категории "элита" (то есть среди профессионалов) из наших поднимался лишь Дмитрий Конышев: в 1989 году он стал вторым, а в 1992 году - третьим.

 

- Ну где ты пропадаешь? Мы тебя уже заждались! - Владимир Гусев расплылся в улыбке, увидев вошедшего в гостиницу Александра Колобнева.

 

 - Саша, давай бегом в душ, переодеваться, мы уже готовы, - тут же "включился" еще один Владимир - Карпец.

 

К чему именно были готовы два Владимира и их партнеры по сборной, уже переодетые в цивильные костюмы, догадаться, думаю, несложно. Предстояло отметить успех товарища а на самом деле общий успех, потому что на дистанции длиной 267,4 км на одно серебро работала вся команда.

 

Суета вокруг Колобнева смотрелась очень трогательно. "Саня, поздравляю!" - "Ну ты даешь, старик!" "Саша, курточку накинь, а то прохладно будет", - это уже проявил заботу Денис Меньшов, крепко обнявший Колобнева вместо дежурных поздравлений.

 

Вячеслав Екимов и Дмитрий Конышев, наверняка ликовавшие в душе, тем не менее внешне пытались сохранять спокойствие и солидность. Пусть они лишь недавно завершили карьеру гонщиков, но, видимо, посчитали, что теперь им, тренерам, по статусу не положено пускаться в пляс, даже когда этого очень сильно хочется. Зато старшее поколение в лице президента российской велофедерации Александра Гусятникова и государственного тренера Юрия Кучерявого улыбок не прятало. Повод-то какой!

 

- Что остается после такой гонки? - спросил я Колобнева тем же воскресным вечером, когда, наконец, выдалось время на интервью.

 

- Естественно, медаль. Предположу, что абсолютно неожиданная для подавляющего большинства болельщиков. Хотя, если посмотреть динамику моих результатов, станет очевидно, что на самом-то деле в моем сегодняшнем успехе есть логика. Я отлично провел третью неделю "Вуэльты", за которой последовала неделя отдыха, так что организм полностью восстановился. Сегодня я чувствовал себя просто великолепно.

 

- О чем подумали сразу после финиша?

 - Не о чем, а о ком. О жене. Я ей пообещал, что вернусь домой, в Испанию, уже этой ночью. Из-за гонок и плотного календаря мы видимся очень мало, дома почти не бываю. А тут с наградой вернусь...

 

- Про здешнюю трассу говорили, что она очень сложная. Так ли это на самом деле?

 

- Нет. Я, если честно, удивлялся, когда перед гонкой многие говорили, что трасса тяжелая, что она не для спринтеров и что группа обязательно развалится. Да достаточно легкая трасса! Если бы не атаковали итальянцы, а после них - голландцы, то на финиш все приехали бы целой толпой. И в этом случае нам ничего не светило бы. Потому что в этой ситуации был бы нужен спринтер, которого у нас в настоящий момент в сборной просто нет.

 

 - А вот у итальянцев есть. И зовут его Паоло Беттини...

 

- Паоло - уникальный. Его время закалило. Он на своей шкуре знает, что такое прессинг. И со стороны соперников, и со стороны прессы. Вот сейчас его пытались к старту не допустить, целую кампанию раздули, а он вопли своих критиков как будто и не слышал.

 

Даже представить трудно - каково это, быть лидером команды и не выиграть чемпионат мира. А с Беттини такое было. Было и другое. Вскоре, после того как Паоло в прошлом году победил на мировом первенстве, у него погиб брат. Так он тем не менее вышел на старт престижной однодневки, выиграл ее - и посвятил брату свой успех. Это, с моей точки зрения, высшее доказательство профессионализма. Когда человек садится в седло, он должен свои эмоции оставить в раздевалке. Этому качеству у Беттини можно учиться смело.

 

- Как команда отреагировала на ваше серебро?

 

- Хорошо. На собрании накануне гонки мы обсуждали тактику: распределяли, кто должен работать в начале, кто уезжать в отрыве. Моя задача заключалась в том, чтобы ждать финиша, беречь силы на последние километры. Но в какой-то момент я увидел, что группа того гляди развалится, - и решил взять инициативу в свои руки. Ребята же выполнили свою работу классно, реализовав тактическую схему, предложенную Славой Екимовым. Нам, поверьте, давно не хватало человека, который мог бы, как Слава, объяснить каждому, что он должен сделать для победы.

 

- Вам не кажется, что вы рано пошли в отрыв? Проехать 35 км на пару с итальянцем Ребеллином - это все же многовато...

 

- Возможно, и рано. С другой стороны, останься я в группе, скорее всего, не зацепился бы за решающий отрыв и не попал бы в медали. Когда идет позиционная борьба, можно легко остаться в дураках. Как, например, остались испанцы, очень меня этим удивившие. Казалось бы, они контролировали гонку да и команда у них была очень сильная, но в нужный момент вперед выдвинулся только Санчес, а такие монстры, как Вальверде и Фрейре, остались позади.

 

- На последних километрах в группе лидеров осталось пять человек: помимо вас и Беттини это были люксембуржец Шлек, австралиец Эванс и немец Шумахер. Я следил за телетрансляцией и видел, что сначала вышли вперед вы, поработали, потом вышел Беттини. А что же остальные? Это им Беттини адресовал свои агрессивные жесты: мол, ребята, давайте-ка впрягайтесь?

 

- Там вообще что-то странное происходило. Но не совсем так, как вам показалось. Мы прошли целый круг дистанции, и каждый из пяти по очереди выходил вперед, а потом Беттини вдруг пропустил две смены. То есть сломал так называемую вертушку. Меня это, мягко говоря, удивило, ведь получалось, что Беттини отказывался работать себе же во благо: поддерживая отрыв, он все больше увеличивал свои шансы на победу. Финишер-то он сильнейший! Потом Паоло вроде включился, но тут выключились другие, те же Эванс и Шлек, у которых также был шанс подняться на пьедестал. При том, что это был отрыв, абсолютно всем из нас выгодный.

 

За 2 км до финиша начиналась горка, и по идее я мог попробовать отъехать. Но Беттини и Шумахер - не те ребята, которые позволили бы мне сделать это просто так. Наверняка им по радио сообщили, что нужно всерьез приглядывать за мной. Да и им самим было очевидно, что я чувствую себя неплохо. В общем, я решил не рисковать.

 

- А почему у ваших соперников радио было, а вы его выбросили уже после первых кругов?

 

- Качество связи было плохим. Постоянная интерференция, шумы. Разговаривать почти невозможно было. Позже радиосвязи, если честно, не хватало. Когда мы отъехали от пелотона с Ребеллином, приходилось постоянно уточнять у него информацию о том, как далеко преследователи.

 

 - На последний перед финишем вираж вы зашли первым. Не самая выигрышная позиция, не так ли?

 

- Первым спринт начинать неудобно, это факт. Хотя после почти 270 км дистанции принципиального значения это не имеет. Плюс финиш был немного в гору, на колесе не отсидеться. К тому же я этот поворот просматривал 13 раз (по количеству кругов дистанции. - Прим. С.Б.), изучил его вдоль и поперек.

 

- Как получилось, что в Европе вы куда более известны, чем в России?

 

- В России вообще мало следят за велоспортом, в лучшем случае за чемпионатами мира и Олимпийскими играми. И то, если ты поднялся на пьедестал. Скажем, в Афинах-2004 я стал 10-м в групповой гонке. Но кто на меня обратит внимание на фоне всех российских золотых медалей? Так что это нормальное явление.

 

- Чувствуете ли вы, что прибавили в классе за последний год - после перехода из голландского "Рабобанка" в датский CSC.

 

- Если оставить за скобками сегодняшний результат, то думаю, что рост у меня стабильный, без резких спадов и взлетов. Что же касается CSC, то там меня больше ставят на гонки и меньше заставляют работать на других.

 

- Как изменилась ваша роль после ухода из "Рабобанка"?

 

- Сразу хочу сказать, что ничего не имею против этой команды. И сейчас, возможно, с удовольствием перешел бы обратно. Но "Рабобанк" - голландская команда, и спонсор у нее голландский, так что основную ставку делают на своих. Я все же не такой сильный гонщик, как Меньшов или Фрейре, и не мог открыто высказывать свое мнение. Уже не говоря о том, чтобы отказаться работать на кого-либо.

 

- В CSC разве по-другому?

 

- Там у нас интернациональная бригада. 28 гонщиков из 18 стран. Нет никакой дискриминации. Хотя "дискриминация" - это нехорошее слово. Точнее сказать - меньше национального фактора.

 

- И как же вы там уживаетесь в своей интернациональной солянке?

 

- Великолепно уживаемся. Наш менеджер Бьярне Рийс (победитель "Тур де Франс"-96. - Прим. С.Б.) уделяет большое внимание team-building (то есть процессу создания команды. - Прим. С.Б.). У нас даже есть специальный человек, которому вменяется в обязанности обеспечение соответствующей атмосферы. В CSC активно прививают философию коллективизма: гонщики с уважением относятся друг к другу, к чужой культуре. Не важно, трехкратный ты чемпион мира или гонщик без побед. Если ты в этой команде, значит, достоин этого. Если мы в одной лодке, то должны грести вместе. Кроме того, у нас ежегодно проводится survival camp: если переводить дословно на русский, получится что-то вроде лагеря на выживание.

 

- Это еще что такое?

 

- Ну вот в декабре мы были в Южной Африке три дня, в абсолютно диком месте. Без велосипедов. Выполняли разные интересные задания. Найти там что-нибудь или дойти до конкретного пункта.

 

- Что-то вроде "Последнего героя"?

 

- Ну да. Сходство налицо. Существуют ограничения в еде. В общем, созданы такие условия, чтобы все свойства характера были как на ладони.

 

- Вы уехали за границу - в Италию - в довольно раннем возрасте. Трудно было пережить бытовой шок, приспособиться к местной культуре, выучить язык?

 

- Отдаление от дома шло постепенно: сначала я уехал из Выксы, совсем маленького городка, в Нижний Новгород. Потом ненадолго перебрался в Уфу. Уже потом появилась Италия. Все происходило как-то постепенно. Мне самому было крайне интересно выучить итальянский язык, я сел за учебник, взял тетрадь. Сейчас вот хочу улучшить свой английский, даже готов пойти в Испании в институт. Все время что-то подстегивает меня, хочется попробовать в этой жизни все. Я ведь когда-то даже в музыкальной школе учился (улыбается). На баяне играл. Дед мой очень этого хотел.

 

- А откуда в вашей жизни появилась Испания?

 

- Случайно. Были с "Рабобанком" на сборе в Испании, и я арендовал дом у Фрейре. Так понравилось, что загрузил весь свой скарб в машину - и из Италии переехал в Испанию.

 

- Большой был скарб?

 

- Тогда - нет. А сейчас - да. Я купил там достаточно большой дом, поэтому в одну машину все не поместится. Так что следующий переезд будет не скоро. Хотя... Знаете, мне все интересно. Я бы с удовольствием пожил, например, в Америке. Плюс есть много мыслей относительно того, чем заниматься после окончания карьеры. Мне хотелось попробовать себя в спортивном менеджменте. Знаю одну школу в Швейцарии, где этому хорошо учат.

 

- Желаете идти по пути Екимова?

 

- И да, и нет. Большой спорт - это вечное жертвоприношение. Времени на себя почти не остается. А когда ты тренер, то совсем нет. Ну судите сами, если я провожу 80 - 90 стартов в год, то у тренера таких стартов больше 120.

 

- Как вы отнеслись к признаниям Бьярне Рийса о том, что победить на "Туре" ему удалось с помощью допинга?

 

- Никто толком не знает, почему он сделал эти заявления. Наверное, было какое-то политическое давление. А познакомились мы с ним в конце 2001-го. Бьярне уже тогда звал меня к себе в команду, но мы не договорились по финансам. С тех пор ситуация изменилась. Думаю, он был мною сегодня доволен.

 

- Говорят, даже общение с такими людьми дает в человеческом плане очень много.

 

- Рийс человек крайне занятой, он и на соревнованиях бывает нечасто, так что видимся мы с ним редко. А что касается нападок в его адрес, то все это идет в одном ключе с нынешней кампанией по дискредитации всего велоспорта.

 

Если честно, то мне вообще многое не нравится из того, что делает UCI (Международный велосоюз. - Прим. С.Б.). Каждые три-четыре месяца от нас требуют подписать новые бумажки. Мне, например, прислали на русском документ: назывался "Добровольное обязательство", но подписать его меня обязывали. Я не Беттини, я не могу себе позволить не подписать эту бумажку, потому как меня просто выкинут из гонки и не будут рассматривать это дело в суде (как это было с Беттини перед нынешним мировым первенством. - Прим. С.Б.). Но что же это за добровольность такая, если мне грозят санкции?

 

А взять то же правило, по которому ты должен на три месяца вперед знать, где окажешься в той или иной день и даже час? Елки-палки, даже президенты стран порой не знают, где будут находиться через три месяца, хотя соответствующие службы специально работают над их графиком.

 

- Сейчас идут разговоры о создании российской профессиональной велокоманды уровня "Про-тура". Что вы об этом думаете?

 

- Прежде всего у такой команды должны быть железные финансовые гарантии. Потому что после истории с "Рослотто" иностранные гонщики в российскую команду просто так не пойдут. Второй аспект не менее важен: необходим профессиональный персонал. Найти его, поверьте, совсем непросто, и стоит он немалых денег. А так идея, конечно, хорошая...

 

 

Сергей Бeутов из Штутгарта

http://sport-express.ru/

Все Новости