увеличить

В России Евгений Берзин не бывал с тех самых пор, как в 1994-м стал первым российским гонщиком, кому удалось одержать победу на одной из самых престижных профессиональных многодневок - "Джиро д’Италия". И вот наконец приехал, чтобы принять участие в дружеских, даже скорее развлекательных соревнованиях, организованных в Крылатском в честь 15-летнего юбилея компании "Итера". Приехал, несмотря на то, что несколько лет назад принял решение навсегда распрощаться с профессиональным велоспортом. И совершенно неожиданно вдруг упрямо сказал: "Буду бороться серьезно. Если другие хотят развлекаться, это их проблемы".

 

Впрочем, в этой фразе был весь Берзин, уехавший в Италию в начале 90-х как раз для того, чтобы добиться высот, подняться на которые было совершенно невозможно, оставаясь дома.

 

ВТОРОЕ МЕСТО НИКОМУ НЕ НУЖНО

 

 - Я был одним из первых российских гонщиков, кто вышел на большой профессиональный рынок, - вспоминал он в Крылатском, где мы встретились накануне итеровской гонки. - Тогда ведь тяжелые времена в стране были. Все гораздо больше думали о домашних проблемах, нежели о спорте. Это сейчас все забылось, кое-что начинает потихоньку налаживаться - я имею в виду профессиональный российский велоспорт. А в Европе вело - второй по значимости вид спорта после футбола. В Латинской Америке - тоже. Нам это тяжело представить, но это так. Я и сам лишь там по-настоящему понял, что такое "Тур де Франс", "Вуэльта", "Джиро д’Италия..."

 

В какой-то степени мне, безусловно, повезло. В том, что в 1991-м меня вытащили из Питера в ЦСКА. В Питере я тренировался у Александра Кузнецова и однажды после каких-то разногласий он сослал меня в роту. Так что я даже строителем поработать успел. В течение того года я много гонок выиграл. А в 92-м ушел в профессионалы.

 

- У меня всегда было ощущение, что наши гонщики, уехав на Запад, как правило, попадают там если не в "рабство", то в определенную зависимость. От хозяина команды, от ее лидера, на которого приходится работать в гонках.

 

- Обычно так и происходит. Это нормально. Если иностранец приезжает в чужую страну, он не вправе диктовать свои законы.

 

 - Но по этой логике, согласитесь, вы точно так же должны были работать на кого-то из местных гонщиков. А вы выиграли "Джиро д’Италия". Каким образом?

 

- Вовремя понял, что надо просто работать. Больше, чем другие, лучше, чем другие. Добиваться того, чтобы быстрее всех ехать в горах, где иногда ни руки не держат, ни ноги не крутят. Тогда твоя команда просто будет вынуждена начать работать на тебя. В горах можно ехать в одиночку. А на равнине важно, чтобы команда тебе помогала. Гонки-то у нас по 200 километров. Это больше пяти часов в седле.

 

- Как вы сейчас воспринимаете ту победу на "Джиро"-1994? Как некую закономерность или же - фантастическое везение?

 

- Знаете, я давно успел понять, что в жизни есть определенные законы. Если сегодня ты вложил в какое-то предприятие деньги, то не надо надеяться, что уже завтра произойдет что-то кардинальное. По-другому разве что в сказках бывает. Или в американских фильмах. Спорт не исключение. Не могу сказать, что мне повезло. Гораздо больше в той победе было тяжелой работы и жесткого режима. Велоспорт в этом отношении не прощает мелочей. Если ты плохо выспался или съел что-то неподходящее, обязательно заплатишь за это.

 

- А что было потом? После победы?

 

- Гонялся еще пять лет. В 1995-м был на "Джиро" вторым. Ехал на "Тур де Франс" в желтой майке лидера, какие-то другие гонки выигрывал. Но только профессиональные. Олимпиады меня не интересовали.

 

- Почему?

 

- Профессиональный велоспорт и Олимпийские игры - это несопоставимые по уровню вещи. Достаточно посмотреть хотя бы на то, сколько гонщиков разыгрывают победы у профи. И сколько народу собирают эти гонки. Когда поднимаешься в горы и видишь миллионы людей, которые стоят вдоль трассы на протяжении нескольких десятков километров, и ты едешь по живому коридору... Мы просто еще во времена СССР привыкли, что есть чемпионаты мира, Олимпиады, а все остальное не важно и никому не интересно. Это отчасти так. Но не для спортсменов, а скорее для страны. Для политики.

 

- Тогда впору вспомнить еще один стереотип советских времен. Что в спорте по-настоящему ценно только первое место.

 

- Вот с этим соглашусь полностью. В велоспорте второе место никому не нужно и никого не интересует. Я это знаю: был вторым на "Джиро". Хотя с другой стороны, для того, чтобы выигрывать, надо научиться и проигрывать тоже.

 

ПРОДЕРЖАЛСЯ ТРИ ГОДА

 

- Что вас подтолкнуло к тому, чтобы закончить со спортом?

 

- Отчасти - та система советской подготовки, которую я прошел в молодом возрасте. Она слишком выматывала. Когда после таких нагрузок приходишь в профессиональный спорт, голова долго не выдерживает. Слишком велики объемы работы. Если голова к этому не готова, никакие мышцы не помогут. И продолжать гоняться в таком случае уже нет смысла. У многих наших гонщиков все происходит именно так. Первый год они еще держатся, а потом - все.

 

- Вы, получается, не стали исключением?

 

- Возможно, что так. Продержался три года. А в 1996-м "придавило" хорошо. В тот год я проехал больше сотни гонок. Закончил в 30 лет. Потом какое-то время выступал на треке. Но это уже не было серьезно.

 

- Шоссейные гонки так и остались единственной любовью?

 

- Велоспорт - это всегда и любовь, и ненависть. Причем не могу сказать, какое из этих чувств бывало сильнее. С одной стороны, я не мыслил себя без гонок. Но, бывало, в снег в горах попадешь - вот тут-то на спусках весь запас ненависти в душе просыпается. Педали крутить перестаешь, насквозь мокрый - в трусиках и маечке. Знаете, до какой степени замерзаешь и что в этот момент в голове происходит? Весь организм протестует: "Зачем? Сейчас бы дома у камина сидеть..."

 

 - Я часто думаю, что профессиональный велоспорт - это настолько другая жизнь, что иногда не понятно, почему в этой жизни какие-то вещи происходят по любительским законам. Например - борьба с допингом.

 

- Это очень тяжелый вопрос. Причем сильно завязанный на деньгах. Каждая профессиональная гонка отчисляет на допинг-контроль 4,5 тысячи евро в день. Это - как обязательный налог. В Европе таких гонок проводится в год до полутора тысяч. Представляете, какие это деньги? Есть и второе. Когда тебя проверяют, ты не имеешь права сдать контранализ. Соответственно, должен верить проверяющим на слово.

 

При этом как раз слова все они говорят правильные. Про здоровье спортсменов, про заботу о чистоте спорта. Звучит очень хорошо. Просто никто уже им не верит. По правилам анализы должна проводить специальная лаборатория. На самом деле их проверяют в передвижных кабинах или же в гостинице. Те, кто исследует пробы, даже не говорят, что ты попался. Говорят иначе: ты - отстранен, потому что проба "вызывает сомнения". Не так давно одного из гонщиков проверили в Турции, затем повезли его кровь самолетом в Испанию. Состав крови мог сто раз поменяться за это время. Поэтому организаторы "Джиро" уже сейчас решили в следующем году поступить следующим образом: если уж нет рычагов отказать ВАДА, то, значит, нужно просто параллельно организовать свою собственную лабораторию.

 

- А может ли нормальный человек вообще выдерживать нагрузки профессионального велоспорта, не употребляя никакой фармакологии?

 

- Я не люблю это слово. Восстановители, безусловно, нужны. Минеральные соли - кальций, магний. Нагрузок, которые существуют в велоспорте, нет больше нигде. Когда на 40-градусной жаре несколько часов педали крутишь, все вымывается из организма. И соли, и витамины. Гэторейд ведь для чего был произведен? Именно для восстановления солевого баланса. Я, кстати, еще застал времена, когда этого напитка не было. Американцы привозили какие-то порошки и разводили в ведрах.

 

- Почему же тогда всегда все разговоры о допинге ведутся главным образом вокруг велоспорта?

 

- Только потому что все это на виду и очень массово. Сколько стартов в год в легкой атлетике? Сто? Двести? А в велоспорте 1500 гонок только в Европе. И это не считая любительских соревнований.

 

К ТЮРЬМЕ ПРИВЫК

 

- Чем вы сейчас занимаетесь в Италии?

 

- Продаю машины. У меня свой магазин - салон Fiat. He могу сказать, что я мечтал заниматься именно этим бизнесом, просто так получилось в силу определенных причин.

 

- Бизнес успешный?

 

- На жизнь хватает. Не все бывает просто, приходится порой немало бегать, но зарабатывать-то надо. Просто так на Западе никто денег не дает. Хотя деньги - не самое главное в жизни.

 

 - Как давно вы это поняли?

 

- Всегда понимал. Просто с деньгами можно добиться гораздо большего, чем без них. Главное, оставаться человеком, сколь большими средствами ты ни обладал бы. Есть очень богатые люди, но абсолютные говнюки по жизни.

 

- Почему вы столько лет не приезжали в Россию?

 

- Вначале было трудно найти время, свободное от гонок, потом появился магазин. У меня 30 сотрудников. По итальянским законам каждый из них имеет право на ежегодный отпуск, причем две недели хозяин дает по своему усмотрению - в те сроки, которые ему удобны. В том, чтобы, не закрывая магазин, уехать куда-либо самому, поначалу была определенная опасность. Как в России говорят: кот из дома, мыши в пляс. Потом родился сын, я стал выкраивать время и находить возможность, чтобы возить его на море. Только сейчас решил, что могу себе позволить ненадолго приехать в Москву.

 

- Не тяжело было столько лет жить в отрыве от родных?

 

- Тяжело было, когда в 12-летнем возрасте в Питер к Кузнецову уехал. Сам-то я из Выборга. Там остались мама, сестра. Потом привык. Выхода другого не было. Кузнецов сразу объяснял тем, кто у него тренировался, что его не волнует, сколько спортсменов в его группе, что называется, "выживут". Говорил прямо: "Вас - триста человек и из этих трехсот кто-то наверняка прорвется наверх. Кто именно - не имеет значения".

 

- Тяжело...

 

- Мне очень нравился велоспорт, поэтому трудности переносились легче. Собственно и сейчас нравится. Хотя вроде бы я почти ушел - три года вообще на велосипед не садился. Клиенты потихоньку вытащили.

 

- В каком смысле?

 

- Богатые люди в Италии любят ездить на велосипедах. Это, пожалуй, самый лучший вид нагрузки, чтобы сбросить вес и постоянно быть в форме. Можно не сильно ограничивать себя в еде, а вес, при правильных нагрузках, все равно горит. Так получилось, что, когда я закончил со спортом, состоятельные знакомые стали меня приглашать покататься с ними в качестве спарринг-партнера. Сам я, кстати, в то время поправился на 10 кило. В горах даже кое-где на скалах надписи появились: "Берзин - чиччоне" - толстяк, значит. Вся Италия ведь меня знает - еще с тех пор, как "Джиро" выиграл. И в какой-то момент у меня в голове щелкнуло: почему я - Евгений Берзин - должен кого-то выкатывать? Вот и начал тренироваться снова. Просто так - для себя. Чтобы нормально себя чувствовать, чтобы выглядеть так, как я в свои 37 лет выгляжу. Считаю, в моем возрасте это уже немало. Вот и езжу по три-четыре часа в день.

 

- Вам комфортно в России?

 

- Да. Здесь никто не может сказать мне, что я иностранец.

 

- Получается, за границей вы чувствуете это до сих пор?

 

- Всегда. Это нормально, наверное. К тому же я на собственной шкуре многое испытал. Гонялся-то часто нелегально.

 

- В каком смысле?

 

 - В прямом. Когда в 1994-м выиграл самую первую крупную кубковую гонку - в Бельгии, у меня не было бельгийской визы. На въезде в страну пограничник меня пропустил - не обратил внимания, что у меня документы не в порядке. На обратном пути прямо у границы собралось довольно много болельщиков, телевидение. Стали у меня интервью брать. Я задержался. А когда к окошку уже подошел, пограничники документы посмотрели и спрашивают: "Парень, а ты в курсе, что не имеешь права здесь находиться?" Говорю: "Задерживать будете?" Они отвечают: "Не сразу. Тут люди тебя заждались - автографы хотят получить". Ну потом сидел, конечно. И в Барселоне сидел.

 

- Что значит - сидели?

 

- В тюрьме. Первый раз, не скрою, не по себе было, когда в общей камере оказался. Потом привык. Подсчитал как-то, что за один год у меня набралось 180 перелетов. Чуть ли не всех пограничников Европы в лицо знал. Ездил по принципу "повезет - не повезет". У меня был итальянский вид на жительство и далеко не все проверяющие смотрели на обратную сторону карточки, где было написано, что за пределы Италии мне выезжать нельзя. Когда меня никто не знал, проблем почти не было. А как начал выигрывать, начались сложности. На границу приезжаю - там уже ждут. В таких случаях, как правило, организаторы гонок выручали - звонили, кому нужно. И меня выпускали.

 

- Ваш сын занимается велоспортом?

 

- Нет. Думаю, это бессмысленно.

 

- Почему?

 

- Чтобы этим заниматься и рассчитывать на серьезный успех, нужно быть бедным и голодным. Богатые не выигрывают.

 

Елена Вайцеховская

http://sport-express.ru/ 

Все Новости