увеличить

Говорят, кто проехал «Тур Фландрии», тот проедет любую другую гонку. В том, что это действительно так, вместе с молодыми российскими гонщиками убедился корреспондент «Советского спорта».

 

Звелия, или яйцом  по лбу.

 

– Выезжаем на место старта в 7.00. В 5.30 механики начнут готовить велосипеды, – сообщает спортивный директор российско-итальянской команды Орландо Маини, проведший за рулем технички более 20 лет. Из нее он в разные годы руководил именитыми «Меркантоне Уно» и «Де Нарди»…

 

В 6.11 вашего корреспондента будит телефонный звонок.

 

– Звелиа! – вопит итальянец. Без перевода понимаю, это означает: подъем!

 

Команда собирается за завтраком в 6.30. На столе тосты, джем, сыр и огромная кастрюля со спагетти.

 

Президент «Тинькофф Кредит Систем» Олег Тиньков спускается в столовую с большой корзинкой пасхальных яиц, привезенных из России. Ими угощаются даже иностранцы-католики, чья пасха в этом году совпала с православной. Спортивный директор ТКС Дмитрий Конышев предлагает Маини «побиться», но вместо этого шутливо ударяет коллегу яйцом по лбу…

 

Иностранцы-то доедут. А наши?

 

На главную площадь Брюгге к старту гонки собралось тысяч сорок зрителей. Битком народу и на закрытой территории. Это VIP-гости. За несколько сотен евро купили возможность увидеть старт гонки и побывать на самых интересных ее участках. Они поедут в техничках. Ваш корреспондент – тоже.

 

К месту официальной парковки автобус «Тинькофф» прибывает в 8.01 – за полтора часа до старта. «Прими!» – картинно вскидывает руки Сюзанна Фульвио – одна из трех массажистов команды, прибывших в Бельгию. Кроме них, на «Тур Фландрии» приехали два механика и два спортивных директора.

 

Узнав Игнатьева, Конышева и Сальваторе Комессо, двукратного победителя этапов «Тур де Франс» и чемпиона Италии, публика стекается к нашему автобусу. Команда тем временем проводит собрание. Разговор серьезный. Ребятам предстоит не просто гонка, а беспощадная война – с дорогой и соперниками.

 

– Иностранцы-то скорее всего до финиша доедут, – рассуждает Конышев, отлучившись ненадолго из автобуса, – а вот наши… Не так страшны здешние подъемы и брусчатка, сколько подъезды к ним. Едешь по широкому шоссе, и вдруг перед тобой узкая, как бутылочное горлышко, дорога. К тому же мощенная булыжником. Если ты в этот момент в глубине группы, все – на вершине отставание будет больше 200 метров…

 

Однако, вернувшись к команде, он подбадривает ребят. Старается на этой ниве и сам Тиньков.

 

– Все просто: Ваня Ровный – блок (стережет и пресекает атаки соперников. – Прим. ред.), Миша – абадон (совершает побег), Коля Трусов – винчи (побеждает).

 

– Точно! – охотно подхватывает Игнатьев. – Встаем за Томом Боненом, а когда он или Беттини пытаются убежать, повисаем у них на колесах. Да-а-а… за сегодняшний день все похудеем килограмма на три.

 

Тем временем на стоянке появляется автобус «Квикстеп» – самой богатой команды в нынешнем «Про Тур». У них Том Бонен, у них олимпийский чемпион и действующий чемпион мира Паоло Беттини и еще несколько гонщиков, чей годовой контракт превышает миллион долларов. Толпа кидается к ним так, словно на землю спустились боги. А вот и изумрудно-синий автобус «Дискавери».

 

– Пошли, поговорим с Гусевым, – предлагает Тиньков.

 

Однако парковка знаменитой американской группы – будто крепость, изготовившаяся к осаде. Три машины припаркованы таким образом, чтобы максимально преградить любопытствующим путь к дверям автобуса. Возле каждой лазейки выставлен бдительный охранник, лобовое стекло автобуса плотно зашторено.

 

Спортивного директора команды, самого титулованного российского шоссейника Вячеслава Екимова сейчас здесь нет. Тиньков, проехавший вместе с «Дискавери» не один «Тур де Франс», использует все свои связи, но даже с их помощью вытащить на свет божий чемпиона России Владимира Гусева удается лишь через 20 минут.

 

– С погодой сегодня повезло, – кивает Владимир на чистое небо. – Буду ехать на победу. Я стартовал здесь три раза и хорошо изучил трассу. Посижу в лидерах до последнего подъема, а как съедем на равнину – начну атаковать…

 

И куда Мишу понесло?!

 

9.45. Время! Надо поспешить в техничку. Однако вскочить в ту, где у меня забронировано место, не успеваю. Сам не понимаю как. Вот еще секунду назад машина стояла рядом с автобусом, и вот она уже растворилась в людской толпе – и догонять ее бесполезно.

 

– Ничего, – успокаивает Конышев. – Запрыгнешь в машину на пункте питания. Поехали с нами!

 

Мы едем на 110-й километр гонки. Он затерялся где-то посреди распаханных полей и коровников. Запах органических удобрений безжалостно бьет в нос. Кажется, за полтора часа ожидания каравана пропахнешь ими насквозь…

 

Конышев загрустил. Маини передал с трассы, что Игнатьев попытался в одиночку уехать в отрыв и вез каравану секунд 15 на протяжении примерно десяти минут, но пелотон «съел» его. И тут же группа из семи человек уехала уже по-настоящему.

 

– И куда его понесло? – разводит руками Дмитрий, который лишь в прошлом году завершил свою яркую 15-летнюю профессиональную карьеру. – Говорили же – сидим в группе, стережем отрывы. Зачем было надрываться одному? Он со своим здоровьем переложился бы в любой групповой отрыв и ехал бы в нем все положенные 100 – 150 километров.

 

Под эти вздохи Конышев достает из багажника легкие сумки с продуктовыми наборами. Олег Тиньков, облачившись в велосипедную майку, помогает.

 

– Чем будете потчевать ребят? – спрашиваю я.

 

– Вот смотрите, – раскрывает первый попавшийся мешок Конышев. – Булочки с «Нутеллой», с медом, печенье, батончики, энергетические напитки. Каждому положим еще по бачку с водой. Для всех наборы одинаковые.

 

На дворе праздник, и кто-то заводит разговор о крепких напитках. Выясняется, что сам Конышев впервые в жизни попробовал серьезный алкогольный напиток лишь в 22 года, на свадьбе у друга. До этого не знал даже вкуса вина.

 

– У профессиональных гонщиков с алкоголем вообще все, наверное, строго? – предполагает ваш корреспондент.

 

– Куда там! – разочаровывает Дмитрий. – Зашел бы ты вчера к бельгийцам. Сто процентов – все выпивали, причем не только пиво. Сейчас они сидят в глубине группы, потеют, морщатся – из них выходят токсины. А через 150 километров их организмы полностью очистятся, и от вчерашнего питья в них останутся только чистые углеводы. А когда пойдут горы, они, бодренькие и свежие, станут атаковать – словно все только начинается. Вы только не подумайте, что я пропагандирую такую модель, просто знайте, что и так бывает.

 

Трусо, О’Kей?

 

12.30. Пронесшийся мимо нас пелотон порасхватал разноцветные сумки с продуктами. На плече у каждого из наших повисло по «тормозку», а с оставшимися четырьмя сумками я запрыгнул в машину к Маини, и синьор Орландо дал по газам. Беглецы впереди каравана примерно на 10 минут, и через несколько километров начнутся те самые подъемы и брусчатка, о которой ходят легенды. Будто ее берегут специально для того, чтобы раз в год ребята как следует помучились.

 

Оставшиеся 130 километров гонки превращаются в сплошное нагромождение домов, деревьев, орущих людей вдоль дороги, проносящихся мимо мотоциклов и автомобилей, лежащих на обочине гонщиков… Все это под какофонию непрерывных гудков, трещоток, гула моторов и визга тормозов. Населенные пункты: деревни, города и усадьбы – сливаются в единый фон, на который оседает пыль из-под тысяч велосипедных и автомобильных колес.

 

Сидящий за рулем Маини – как рыба в воде. Одной рукой управляет автомобилем, другой держит рацию, в которую то и дело отдает указания на итальянском. О том, что делается там, впереди, Орландо узнает по «радиокорса». Это такая служебная радиостанция, по которой диктор-информатор непрерывно комментирует гонку, а также вызывает вперед машины той или иной команды. Это происходит, если кто-то из каравана «опускается» в хвост группе и, подняв руку, просит о помощи.

 

– «Тинькофф», к группе! – требовательно произносит диктор, и Маини начинает рывками выруливать вперед с 25-й (согласно порядковому номеру команды) позиции в колонне сопровождения. Делать это на узкой дороге, где две машины с трудом могут разъехаться, с точки зрения даже опытного водителя, – безумие. Но Маини не просто опытный водитель – он профессионал экстра-класса.

 

Телевизор в машине настроен на первый национальный канал бельгийского телевидения, который транслирует гонку вживую. Видим, как на обочине лежит, корчась от боли, Николай Трусов. Он столкнулся с кем-то из «Дискавери» и рухнул на брусчатку. Нужна помощь. Отчаянно сигналя и распугивая толпы зрителей, Маини мчится к своему гонщику.

 

– Трусо, о’кей?! – в этой реплике одновременно и вопрос и требование: «Не расклеивайся, парень, прыгай в седло и догоняй группу!».

 

Коля встает. На него больно смотреть. Кровавые ссадины проступают сквозь слой пыли. Пелотон тем временем уехал вперед почти на километр.

 

– Аванти, Трусо! – Маини чуть притормаживает, позволив Николаю догнать техничку. Левой рукой он подает ему бачок с водой. Когда Трусов хватается за оранжевую фляжку, сеньор Орландо дает по газам и разгоняет гонщика до 90 км/ч.

 

К этой маленькой велосипедной хитрости прибегают все профессионалы. «Подвозить» гонщика строжайше запрещено правилами – вот и приходится хитрить. Фляжка остается в руке у Маини – Николай «не смог» схватить ее.

 

Прием повторяется еще раз. Затем Трусов подъезжает к техничке с другой стороны, хватается за капот, и техник команды начинает «регулировать» седло велосипеда. Почти минуту машина мчится под 100 км/час. Все легально – не придерешься. Трусов догоняет группу.

 

– Але, Трусо, але! Браво, Трусо!– напутствует Маини гонщика на заключительный рывок, когда Николай присоединяется к пелотону.

 

Давай-Давай, Бамбини!

 

13.15. Грандиозный завал. Вся колонна сопровождения останавливается. Картина на телеэкране потрясает воображение. Впечатление такое – что в самую гущу пелотона угодил снаряд. Разбросанные в разные стороны гонщики корчатся от боли, пыль столбом, гул клаксонов, крики медиков, техников, болельщиков… Кто пострадал, а кого миловал бог, разобрать невозможно. Наш техник выскакивает из машины и сломя голову мчится к эпицентру событий. Однако быстро возвращается – никто из «Тинькофф» не пострадал. Травмированных оттаскивают на обочину, и караван продолжает путь.

 

Нас снова зовут к группе. Антон Миндлин, подняв руку, ждет техничку с водой. 21-летний хабаровчанин сегодня за водовоза. Дебютировав в такой гонке, он добровольно взял на себя, пожалуй, самую трудную роль – грегари. Семь бачков с водой распихиваются по всем карманам и креплениям. Потяжелевший почти на восемь килограммов, Миндлин начинает догонять товарищей по команде.

 

– Браво, Антон! – хвалит гонщика Маини и кричит в рацию. – «Давай-давай, бамбини!»

 

13.40. На тяжелейшем третьем 1200-метровом подъеме, где угол порой достигает 13 градусов, из пелотона, растянувшегося в нитку, вываливается Игнатьев. Несколько минут техничка едет рядом с ним. Маини пытается понять, сможет ли наш олимпийский чемпион вернуться в группу или ему лучше сойти. Так и не приняв окончательного решения, тренер отдает спортсмену продукты и указание: «Устанешь, садись в судейскую машину».

 

Спустя 20 минут на пятой горе отстает Трусов, а еще через 20 минут – на знаменитом подъеме Патерберг (20%), кусая белые губы, начинает сдавать Иван Ровный.

 

14.20. 220-й километр. «Водовоз» Антон Миндлин, проводив оставшихся в группе товарищей на вершину 12-го подъема (и напоив их последний раз), вываливается из пелотона, поредевшего к этому моменту почти наполовину. Парень едва держится в седле и на очередном перекрестке даже путает трассу, поворачивая в другую сторону.

 

– Брависсимо, Антон! – только и успевает крикнуть Маини.

 

15.15. Пелотон настигает беглецов. Среди них, по мнению Конышева, мог бы до сей поры крутить педали Игнатьев. Но где он сейчас? Может, в одной из медицинских машин? Пелотон рассыпается на множество мелких групп. Какую из них считать за основную, не знают даже судьи. Отстающие появляются в зоне видимости. В ней Штефан Вейдгольд – единственный немец в составе «Тинькофф» на этой гонке. У Штефана сводит ноги, и он то и дело пытается массировать свои грязные икры.

 

Маини что-то снова кричит в рацию. Это так действует на немца, что тот становится на педали и отчаянно работает. В непосредственной близости от лидеров лишь два итальянца – Сальваторе Комессо и Элио Аджиано

 

Игнатьев доехал. Сам!

 

16.20. Побеждает еще один итальянец – Алессандро Баллан. Вскинув руки, он финиширует неподалеку от памятника велосипедисту, установленного здесь лет 20 назад.

 

– Да… Баллан мне теперь не по карману, – вздыхает Олег Тиньков. – А ведь несколько недель назад разговаривали. Он согласился в 2008 году перейти к нам. Теперь к нему не подступишься.

 

У Сальваторе Комессо – первого подъехавшего к командному автобусу – вид окопника, прибывшего после тяжелого боя в штаб соединения. Потухшие глаза, бессильно опущенные руки, залепленное пылью и сажей лицо…

 

Прибывают и остальные. Невеселы. Боссы команды стараются подбодрить подопечных, но тех в эту минуту едва ли можно привести в чувство.

 

– Как, Антон, настроение – после такой гонки? – спрашиваю Миндлина.

 

– Да что говорить, – дебютант вздыхает, словно Наполеон, проигравший битву под Ватерлоо. – Обделался – дальше некуда.

 

17.00. Большинство командных автобусов уже разъехались, а лайнер «Тинькофф» по-прежнему на приколе. Ждут Игнатьева. Ни в одной из медицинских, технических или судейских машин нашего олимпийского чемпиона нет. Тиньков нервно переминается с ноги на ногу. Лететь в Москву он планировал вместе с Мишей. Время не терпит, а от олимпийского чемпиона ни слуху ни духу.

 

– Да ты не жди его уж так… – говорит Конышев. – У Михи билеты на завтра есть. Сам улетит.

 

Махнув рукой, Тиньков садится в машину. Летим в аэропорт.

 

– Ребята сегодня выросли так, как не выросли бы за пять лет. Я им много раз говорил – вы теперь на других гонках себя по-другому чувствовать будете, – говорит Конышев, ведя машину. – Особенно Ровный. Ему еще три года по «андерам» (гонщики в возрасте до 23 лет имеют на официальных соревнованиях молодежный статус. – Прим. ред.) гоняться. Готов поручиться – первая мысль, которая придет ему там в голову: что я здесь делаю? Кто все эти люди? Почему я должен с ними соревноваться?

 

P.S. Уже на подъезде к аэропорту нас застает звонок Игнатьева. Он доехал до финиша. САМ! Отвергнув по меньшей мере семь приглашений сесть в машину, упрямо крутил педали, в одиночку карабкаясь в подъемы и продираясь сквозь праздно шатающуюся публику. Он пересек линию финиша спустя 55 минут после победителя – когда секундомер был уже выключен, а рабочие разбирали заградительные заборы. Но он доехал, доказал себе, что может превозмочь любые страдания.

 

 

Советский Спорт. Специальный репортаж. Тур Фландрии.

Константин Бойцов 

Все Новости