увеличить

Олимпийская чемпионка, бронзовый призер Олимпиады, шестикратная чемпионка и многократный призер чемпионатов мира, лидер трековой и шоссейной женских сборных России тулячка Ольга Слюсарева впервые за много лет не привезла с чемпионата мира по велоспорту на треке из Пальма-де-Майорка ни одной медали. В эксклюзивном интервью ИА «Спортком» Ольга Слюсарева рассказала не только о причинах своей неудачи в Испании, но также проанализировала общее состояние современного отечественного велоспорта – третьего по медалеемкости после легкой атлетики и плавания олимпийского вида спорта - за полтора года до Игр в Пекине.

 

- Всего лишь одна бронзовая медаль Михаила Игнатьева – случайный или закономерный итог выступления трековой сборной России на чемпионате мира?

 

- А результаты всех последних чемпионатов закономерны. Так случилось, что именно я в течение шести лет подряд привозила с них по две-три медали. Еще Света Гранковская. Но это было уже довольно давно. Отсюда и вся закономерность – других-то медалей не было. В нынешнем составе сборной я - последняя представительница советской школы. На этом старом все у нас и держится. А у молодых, я имею в виду передовых иностранцев, сейчас все совершенно по-другому. В Пальме, например, наш бокс соседствовал с боксом сборной Великобритании. Я, как глянула на то, как они, да и многие другие команды тоже, оснащены, так вот до сих пор в шоке и пребываю. До чего же техника дошла!

Мы по сравнению с ними – первобытные люди.

 

- Какая техника?

 

- Компьютеры, различные приспособления, которые даже не знаю, как называются, антенны торчат на каждом вираже трека. И все это обслуживают многочисленные специалисты из их комплексно-научных групп (КНГ). Спортсмены разминаются, обвешанные с ног до головы различными штучками-дрючками, датчиками и проводочками. Да они уже просто одним этим нас убивают. И даже если объективно иностранцы слабее нас, сам факт, что у людей все это есть, а у нас нет, говорит сам за себя. Пусть сегодня кто-то из них не на высоте. Но очевидно главное - они движутся вперед и растут. У англичан уже в предпоследний день чемпионата было восемь медалей. А в последний они завоевали еще две. Факт поразительный.

 

- Вы интересовались, с какой целью иностранные коллеги используют все эти приспособления?

 

- У англичан в боксе стояли два компьютера, на которые с датчиков передавались, например, пульсовой режим спортсмена на тренировке и в гонке, да и прочие параметры. Тут же шла картинка на видео: как гонщик едет, как едут его соперники. И так во всех семнадцати видах чемпионата, в которых англичане были непременными участниками. Мы понимали, что эта работа научных и медицинских работников со спортсменами не сегодня началась, а методики наверняка нарабатывались годами. В прошлом году наши боксы находились не рядом, и я этого всего великолепия не видела. Сейчас они всю свою технику выставили на всеобщее обозрение. Настолько, видать, все это у них уже наработано. Такое впечатление, будто они нам говорили: хотите повторить – ради бога! Вот только получится ли у вас? Наверняка после Олимпиады в Афинах во многих странах начали претворять в жизнь новую программу: стали снимать показатели на шоссейных и трековых тренировках, нарабатывать так называемые пульсовые зоны, искать провалы, анализировать причины их возникновения и затем работать над ошибками - где спортсмену нужно поработать, а где отдохнуть. То же самостоятельно пробует делать и мой новый трековый тренер Виктор Манаков.

 

- Вы с ним перед чемпионатом пару недель-то вместе отработали?

 

- Десять дней. Но, когда увидела, как он колдует над своим видавшим виды стареньким компьютером, то очень удивилась. Мне было, честно говоря, стыдно. Хорошо, у меня еще пульсометр есть. И ноутбук у меня есть. Но он не ловит показатели. А Виктор научился. Я смотрела на свою пульсовую синусоиду, а он мне в это время говорил: дескать, здесь хорошо, а здесь поработать надо. Во время сбора в Афинах перед чемпионатом Манаков уже на будущее пытался что-то систематизировать, чтобы понять, в чем же кроются мои главные проблемы и пробелы? Впрочем, он собирает данные на всех ребят, которых тренирует, сам разрабатывает программы и видит, у кого какой недостаток и где . Ребята, которые «тиньковские», тренируются в Италии на шоссе и по электронной почте скидывают ему свои графики. Вот так они и готовятся. А мне теперь стыдно за то, что я столько лет в спорте, и, когда впервые увидела, как Манаков над компьютером колдует, подумала: «Да, ну, их, на фиг, эти графики. Зачем они нужны?» Мне Виктор тогда сказал: «Ты где-то застрянешь, а почему и отчего, без графиков не поймешь». А ведь у меня был спад. Пять месяцев в прошлом году не тренировалась. Вот он в Пальме и сказался. Я, когда еду, одну минуту, допустим, могу находиться в зоне пульса 180 ударов, а пять минут – вне ее. Потому что, объясняет мне Виктор, не было у меня достаточной аэробной и анаэробной работы. Я, помню, была потрясена. Вот так, можно сказать, по науке мной впервые начали заниматься, спустя 18 лет, как я начала выступать в большом спорте. Не могу к этому привыкнуть, потому что до этого вокруг в этом смысле царило полное безразличие. Ну, спросили, какой пульс на тренировке, а смысл-то от этой информации?

 

- Существует ли при российском велоспорте группа КНГ?

 

- Честно? Не знаю. Вот когда я 15-летней девочкой тренировалась еще в сборной Украины, там была такая научная бригада. Мы «караул» кричали от постоянно пристававших к нам врачей и хотели от них бежать. А врачам постоянно надо было знать, хорошо ты себя чувствуешь или плохо? Будет 12 ускорений за тренировку, значит, 12 раз кровь возьмут.

 

- Как отреагировал, увидев в соседнем английском боксе современное оборудование, президент национальной велофедерации Александр Гусятников?

 

- Если реакция и была, то, во всяком случае, мы, спортсмены и тренеры, ее не заметили. И вопросов на тему, а мы, что, серые, задавать ему не стали.

 

- Почему?

 

- Потому что… Бесполезно. Наверное, все давно уже поняли, что бесполезно. Мы привыкли к тому, что знаем, что нам обычно отвечают в подобных случаях.

 

- Что?

 

- Что все зависит не от федерации и происходит по не зависящим от ее начальников причинам.

 

- Как думаете, финансирование Росспорта достаточное для того, чтобы все то, что вы увидели в Пальме у англичан, приобрести и вам?

 

- Я не знаю, как финансируется государством отечественный велоспорт. Однако очень хорошо знаю другое: главный тренер нашей трековой сборной Юрий Исаев в лепешку расшибется, но сделает мне сбор там и тогда, когда и где он мне нужен. При этом он никогда не попрекнет тем, сколько это стоит. Наверное, я могу претендовать еще на что-то и что-то у родной федерации попросить? Я ведь не требую, а просто прошу. И вижу, какое ко мне отношение. Понимаю, что где-то уже что-то не то.

 

- Руководители федерации показывают вам, что не слишком верят в ваше медальное будущее?

 

- Имея в виду свою подготовку к Олимпийским играм в Пекине, я сейчас задала вопрос Гусятникову про то, как мне, спортсменке, расставшейся недавно со своим мужем и личным тренером Михаилом Ростовцевым, строить свою рабочую жизнь в Италии? Ведь там я живу и гоняюсь на шоссе практически всю весну и лето. Мне нужны средства на квартиру, питание и так далее. И тут посыпалась масса встречных вопросов. Впрочем, даже не вопросов, а реплик. Наш президент никогда сразу не говорит ни «нет», ни «да». Не скажет он и того, что, мол, понимает, что через полтора года Олимпиада, и все-то необходимое и достаточное, Оля, у тебя будет… Но зато Александр Михайлович спросил, а какие же, дескать, гонки ты поедешь за сборную? Я сказала: какие нужно для сборной, те и поеду. Таким образом, он сразу дал мне понять: ну, у тебя и запросы – свои апартаменты… Да, сейчас я осталась одна. У меня переходная стадия, и пока нет тренера, который бы со мной занимался на шоссе и постоянно беспокоился обо мне, как раньше Ростовцев. На треке есть, и я благодарна Манакову за те десять дней, что он мной руководил перед чемпионатом мира. Но я сказала президенту, что мне нужно оплачивать в Италии питание, проживание…. А он сразу задал встречный вопрос: а, может, ты переедешь в дом, где живет вся твоя итальянская команда? Но дело в том, что в том доме живут менеджер, приезжают итальянские гонщицы…Да, в нем сам черт ногу сломит. Крыша, конечно, есть…Но, извините меня, я, наверное, все-таки заслужила жить в отдельной квартире?. Зульфия Забирова, когда за Россию выступала, выбивала такие деньги, что все в ужас приходили…

 

- О чем это говорит?

 

- Наверное, о достоинствах Зули, о том, как она умела топнуть ногой. А я, видимо, недостаточно для России сделала, чтобы мне тоже можно было топнуть ногой. Теперь, когда проиграла чемпионат мира, наверное, по мнению руководителей, вообще должна была забиться в угол, спрятать голову, как страус, в песок и помалкивать. Но я вот почему-то думаю иначе. Простите, а что случилось-то? Да, я проиграла чемпионат мира, но были на то веские причины.

 

- И их было больше, чем даже можно себе представить…

 

- Сама себе удивляюсь. Но после финиша групповой гонки я сделала свой анализ, сказала себе, что действительно недоработала, и, как бы ни пыталась абстрагироваться от всех своих проблем, признаюсь, общая атмосфера, в которой я живу последнее время, все-таки действует. Как бы я ни пыталась отгородиться от окружающей среды, она все равно дает о себе знать.

 

- Вопрос психологии вышел на первый план?

 

- Да. Теперь даже настрой другой… Раньше я приезжала с холодной головой и знала, что просто надо проехать то-то и то-то, так-то и так-то. Сейчас приехала с другими амбициями, с другим настроем и совсем другими целями и задачами. Да, я знала, что мне надо ехать гонки. Но я знала, что теперь мне уже по другой причине надо их выигрывать. Но, представьте себе, проиграв, даже не расстроилась, прекрасно зная, что мой бывший тренер будет сидеть у телевизора и потирать ручки, радуясь от того, что без него я, оказывается, никто. Несмотря на случившееся в Пальме, я прекрасно себя сейчас чувствую и в моральном, и рабочем плане, потому что знаю: есть человек, Виктор Манаков, который будет мной заниматься на треке. Мы с ним уже обсудили все мои недоработки, и он знает, что было сделано, а что нет. Ничего страшного не произошло. Значит, так должно было случиться, и встряска была мне необходима.

 

- В прошлом олимпийском цикле в российском трековом велоспорте родились три новые «звезды» – спринтеры Светлана Гранковская и Тамила Абасова, а также темповик Михаил Игнатьев. Нынешний цикл не выявил ни одной. Почему?

 

- Это пугает. Видите ли, на нас, спортсменов, выливается очень много, скажем так, тренерского негатива. Им треплет нервы руководство, а они треплют нервы нам. Ну, это я так, о своем, о наболевшем. Может поздно, новый (после Станислава Соловьева – прим. ИА «Спортком») тренер Светланы Гранковской Александр Толоманов начал с ней работать? Два года она была в декретном отпуске, не каталась, потом занималась год у Игоря Щелинского. Если бы сразу после отпуска она села на велосипед у Толоманова, то, я уверена, это принесло бы свои плоды. У них было бы достаточно времени для того, чтобы влиться в новую систему, что очень тяжело. Я сейчас перешла к Манакову на трековую программу, но ведь остается всего полтора года до Олимпиады. У меня был выбор – верить ему или не верить. Ведь, признаюсь, когда встал вопрос, у кого тренироваться, я не видела ни одного тренера, кроме Ростовцева. Сейчас знаю, что Манаков – реально тот человек, который может меня вылепить к Олимпиаде. Но сам факт, что остается всего полтора года, давит на нас обоих. И ему надо очень много времени, чтобы понять, как меня лепить.

 

- А вы через несколько дней улетаете в Италию, и он вас долго не увидит.

 

- Что делать? Начинаются шоссейные гонки. Конечно, мы будем поддерживать связь через интернет. Но это очень тяжело. Одно дело. когда тренер видит спортсмена на тренировке на шоссе и в гонке, тут же спрашивает, как и что, пустые ноги - не пустые, а другое - когда не видит. Да, у меня есть план, и я буду его выполнять. Раньше я с Ростовцевым выезжала и говорила ему, допустим, что не могу ехать и надо бы вернуться. Он разрешал или не разрешал. А тут я буду ехать сама и думать, то ли вернуться, то ли нет. «Скачуха» туда-сюда и все непонятно.

 

- Выход?

 

- А выхода нет. У меня не стоял выбор – верить Манакову или нет. Ушла к нему и все. Один бог знает, чего мне стоило уйти от Ростовцева. И я даже не задумывалась над тем, что будет и как? Я просто Манакову поверила. Раз к нему ушла, просто захотела и поверила. Потому что я хочу еще что-то, понимаете? И у Тамилы со Светой, и у Игнатьева такая же ситуация – он ушел от тренера Александра Кузнецова, и тоже уезжает от Манакова на шоссейные гонки, и Виктору так же тяжело судить о том, что было им сделано на шоссе, а что нет. Но новые звездочки – такие, чтобы выросли со своими тренерами от и до, вообще у нас отсутствуют. Послушать тренеров, так недостаточное у нашего велоспорта финансирование. Не могут люди выезжать на соревнования столько, сколько им нужно было бы в идеале. Мне кажется, что в олимпийском цикле надо дать все потенциальным звездочкам для того, чтобы они раскрылись. А нам за год до Олимпиады дают мешок денег, а потом три года, как хотим, так и тусуемся. Я не говорю про себя, я говорю про тех людей, которые могли бы себя проявить. А они сидят по домам, тренируются на снегу. Да, нам делают много сборов. Но потом они сидят, нет ни выездов, ничего. Приходит пора ехать на какие-то гонки – то визы нет, то приглашения. И в принципе по большому счету это никого не заботит. Наши руководители знают, что есть три-четыре человека, которые отметились на прошлой Олимпиаде, и вроде бы могут опять. Вот они и пытаются нас как-то поддержать. Но в то же время ни мощного тыла, ни стимула впереди они нам не дают. Сказали бы: ребята, мол, мы понимаем, что у вас спад после Олимпиады, но мы в вас верим, надеемся. Так ведь не говорят. Зато стоит нам чуть оступиться, на нас тут же ставят жирный крест. Единственная фраза, которую нашел для меня господин Гусятников в Пальме наутро после проигрыша в групповой гонке, звучала так:«Ну, что, здравствуйте чемпионы…бывшие».

 

- Представим ситуацию, когда вдруг Слюсарева, Гранковская, Оксана Гришина, Абасова сегодня по каким-то своим причинам ушли из большого велоспорта, а Олег Тиньков запретил своим ребятам, в том числе Игнатьеву, Александру Серову, Николаю Трусову и Ивану Ровному выступать на треке – ну, не входит трек в сферу его деловых интересов. Как, по-вашему, будет выглядеть трековая олимпийская команда?

 

- Никак.

 

- Я во всяком случае, кроме перечисленных спортсменов, не знаю больше никого…

 

- Войти-то кто-то, все равно войдет. Ну, допустим, Юлия Арустамова. Она, между прочим, скажем так, стоит за моей спиной. Руководители дадут ей все, и всем обеспечат. Мне меньше всего хочется обижать Юлю, но, судя по психологии ее выступлений и человеческим качествам (кстати, две вещи очень между собой связанные), это совсем не то. Увы. Я, прежде чем прийти к выигрышам, всю жизнь работала одна. Пахала. На треке я сражалась одна. Без команды. А мои соперники при этом толпой на меня наседали в группе. Я им проигрывала очень часто. И пока не научилась бороться и выигрывать - выигрывать здесь, в России, одна против двух-трех команд, состоящих из 5-8 спортсменок, - я не начала выигрывать и на чемпионатах мира, и на этапах Кубка мира за границей.

 

- А Арустамова?

 

- Так ей же здесь все условия создают – грегари, извините, под задницей. Так вот я, глядя на этого грегари по имени Алена Прудникова, прихожу к выводу, что как раз-то Алена давно могла все повыигрывать сама. А она работает на Арустамову. Поэтому и результата собственного нет. Арустамова в этом году проездила практически все этапы Кубка мира и ни одного не выиграла. На прошлогоднем чемпионате Европы, на котором я не выступала, она завоевала «серебро» в групповой гонке. Так она там не выиграла эту медаль по большому-то счету, если проанализировать расклад сил, а, как мне сказали, второе место она взяла по чистой случайности. Потому что там сложилась какая-то неординарная ситуация. Она не выиграла ни одного, повторяю, вида. Хотя я в позапрошлом году в Италии выступала на Европе среди людей, которые обычно выступают на чемпионатах мира. И там пришлось пободаться. Юля приезжает на соревнования, и, как-то все…Как любят говорить тренеры, искусственно все. Я так поняла со слов окружающих, что, когда меня не было пять месяцев, Арустамова надеялась…

 

- Что вы все-таки уйдете из спорта?

 

- Да. Почему, когда Союз у нас развалился, и по одному сильному гонщику осталось в Белоруссии, Литве и других бывших республиках, я поняла, как им не повезло? Да потому, что им было спокойно и не надо было отбираться в свои сборные. А тонус борьбы у них меж тем сразу пропал. У нас же, как были эти 25 соперников, так и остались. И мы продолжали бороться. И эти из республик приезжают к нам опять выступать. Я говорю, господи, как же нам крупно повезло, что мы здесь задницы рвем, бодаемся. А туда выезжаем более или менее со спокойной душой, потому что здесь так же сражались и что-то доказывали друг другу. А им доказывать нечего. Вот потому-то, где они все? Кроме, пожалуй, Натальи Цилинской. Ведь она тренируется у нашего тренера Станислава Соловьева и гоняется с нами. Вот так и Юля. Понимаете, она мечтала избавиться от соперницы вместо того, чтобы рыдать от горя, узнав, что я завязала, если ей так сказали. Потому что, с кем ей ездить-то, на ком учиться? Я считаю, что уж если проигрывать, то проигрывать достойно. В жесткой борьбе и красиво. В прошлом году на гонках в ноябре-декабре, в этом году в январе я восхищалась, как они – Арустамова и Прудникова - ехали вдвоем, да и моя команда тогда хорошо отработала. Так я подходила и говорила им: «Спасибо за гонку и борьбу». Не было бы у нас таких соперниц, мы тоже не держали бы себя в тонусе и считали, что у нас все нормально. Убеждена - надо держать костяк из ветеранов, чтобы растить молодняк именно на конкуренции.

 

- Шесть-семь последних лет наблюдаю за тем, как из российской велофедерации с упорством, достойным лучшего применения, планомерно выдавливаются последние специалисты, люди, которые искренне болеют велоспортом и за велоспорт. Они им живут. Тренеры Николай Горелов и Александр Кузнецов, международный комиссар-судья Александр Ильин, статистик и тренер Сергей Ердаков, генеральный секретарь, специалист высшей квалификации со знанием трех иностранных языков Анастасия Лихаева. Теперь, насколько мне известно, дамоклов меч увольнения навис над главным тренером трековой сборной Юрием Исаевым. А с кем руководители ФВСР останутся? Что это за тенденция такая, с вашей точки зрения? Для чего это делается? Люди ведь рубят сук, на котором сами же и сидят…

 

- Так и есть. Такое ощущение, что наши руководители доживают последние дни и пытаются…Может, грубо конечно скажу, но такое впечатление складывается у нас, спортсменов старой гвардии, которые на все на это смотрят со своей колокольни, что остался последний мешок денег и его нужно поделить не на тех 15 человек, которые у нас в федерации работали, а, убрав чуть не всех, на оставшихся двоих. А что разве плохо? Да хорошо же. Это, повторяю, если грубо...

 

- Вот прямо так и написать?

 

- Вот так и пишите. Так думают все со стороны. Да, вы правы, я тоже слышала, что Исаева хотят убрать. А кого они поставят? Какого такого человека? Кто знает нас лучше, чем Исаев? Кто, кроме него, знает лучше, что нам нужно? В любой момент я подхожу к Исаеву и говорю: мне нужно то-то. Он - очень тонкий дипломат и никогда не говорит, да, ради бога, сейчас пойду и это тебе достану, на тебе и езжай, куда хочешь. Но проходит время, и он все необходимое тебе предоставляет. Без всяких оговорок, какой, мол, я молодец. Хочешь – на, пожалуйста. Тебе нужен выезд – на, пожалуйста. За те четыре месяца, что я была предоставлена сама себе, я в любой момент подходила к Юрию Авдеевичу, и он расшибался в доску, но делал для меня все. И я знаю Настю Лихаеву, которая работала у нас в федерации 10 лет генеральным секретарем. Мы, спортсмены, были не просто удивлены, у нас у всех голову срубило, когда узнали, что Настю убрали. Мы-то знаем, что Настя делала для федерации. Она всю работу за всех делала. Все переговоры с Международным союзом велосипедистов (UCI) были в ее компетенции, переговоры с администрациями всех связанных с ФВСР организаций, связи с организаторами гонок и гонщиками, вызовы, приглашения, я уж не говорю про WADA…Со всем миром человек общается, всех знает, и документы, и беготню все выполняла она одна. И как можно было убрать такого человека? Ума не приложу. Вот то же самое сейчас предстоит и в отношении Исаева. И кто? И что? К президенту не подступиться. У него своих дел по горло. Кроме собственно президентских. Сам он к спортсменам не придет и не спросит. Значит, к нему нужно ехать и говорить: мне нужно то-то и то-то? А где еще те люди, к которым можно спокойно прийти и тебя поймут? Мы не знаем, кроме Исаева, другого человека в нашей узкоспециализированной среде, с которым можно разговаривать на нашем, скажем так, языке и который нас правильно поймет. Мы, спортсмены, можем сказать ему абсолютно все, потому что знаем друг друга сто лет. А кого сейчас поставят? Человека, который не в зуб ногой и понятия не имеет ни о чем?

 

- Но хотя бы в чем-то положительная тенденция за последние годы в отечественном велоспорте наметилась? В росте спортсменов, тренерских кадров, материальной базе...

 

- Пять лет строит Александр Анатольевич Кузнецов в Питере современный 250-метровый трек и все никак построить не может. Пусть строит свой трек и на свои деньги. Но почему вы ему не помогаете? Ведь знаете, что в стране уже пятнадцать лет нет мужчин-спринтеров, да женщин молодых тоже. Почему они не растут? Да потому что мы тупо продолжаем тренироваться на 333-метровом треке в Крылатском. Гора так, бог знает, какая, и мы с нее носимся. Зато под крышей и по паркету. И все-то у нас ладненько, как по маслу. Якобы. Но выезжают ребята за рубеж, а там трек маленький 250 метров, и у каждого маленького трека еще своя специфика: где-то угол наклона виража побольше, а где-то поменьше, полотно помягче-пожестче. Вот отсюда и результаты. Это нам, темповикам-преследователям, встал внизу и проехал. А для спринтеров любая мелочь важна. Так почему же хотя бы не делать сборы для спринтеров там, за границей? Почему, раз Кузнецов строит трек, не подойти не сказать: Александр Анатольевич, давайте, мы вам поможем, давайте, быстренько закончим это дело, и у нас будет трек, на котором мы можем сидеть на сборе, готовиться и привыкать к той атмосфере, которая имеет место быть на любом чемпионате мира.

 

- Ну, что вы, а куда же нашим руководителям, давным-давно рассорившимся с Кузнецовым по причине, суть которой, наверное, уже и припомнить не могут, амбиции-то личные девать?

 

- Вот именно, что личные, а не российского спорта амбиции. Но только потом почему-то спрашивают: а где же результат? А его, результата, и не будет. Ты ковыряешься со своим треком, ну, и ковыряйся. И, дай бог, чтобы ты еще лет двадцать ковырялся. Был когда-то один чиновник в федерации, который сказал однажды: нет спортсмена – нет проблемы. Этим все сказано. Хорошо, если я сейчас ошибаюсь, но такое впечатление, что мы хотим результаты получить, но при этом не делаем практически ни-че-го

 

- Ни в отношении науки, ни медицины…

 

- Дают нам какую-то минимальную «медицину», а все остальное нам приходится покупать за свои деньги. А чтобы купить нормальную хорошую медицину, современную, соответствующего уровня, звонишь в аптеку и достаешь за свои деньги. Хотя я знаю, что некоторые команды приходят к доктору, который всей команде оказывает соответствующие медицинские услуги. Мы делаем это каждый в своей норе. Кто, что сумел достать и по какой схеме применяет, никого не интересует. Главное, чтобы ты не попался на допинг-контроле. А все остальное никого не волнует. Никакой науки нет. К нам приходят два раза в год и делают общий анализ крови и мочи. Углубленное медобслуживание (УМО) называется. Почему к спортсменам нет систематизированного подхода? Как в допинг-контроле. Когда ты сегодня должен сдать допинг, в доску разбиваешься, приезжаешь и сдаешь. Почему федерация не может для одной команды найти одно время, для другой – другое? Будьте любезны, приезжайте, допустим, в какие-то два дня в Крылатское и пройдите УМО? Я сама напросилась сейчас на УЗИ сердца и снятие показателей на велоэргометре, поняв, что у меня идет какой-то сбой в пульсе.

 

- Так вот о положительных тенденциях развития отечественного велоспорта…

Наш велоспорт идет вперед хотя бы в чем-то? Или стоит на месте, а, с точки зрения руководства, все должно образоваться само собой и на Олимпиаде опять получатся медали?

 

- Все в спорте состоит из мелочей. И если ко всем этим мелочам, в том числе медобслуживанию, мы не станем относиться серьезно, если хотите, на политическом уровне, как в Китае или Англии, то о медалях надо забыть. Когда мы выезжаем на чемпионаты, нашим тренерам наш президент говорит: мол, ни хрена себе, сколько у англичан медалей! Что-то англичане нашли! Ни хрена себе, сколько медалей у австралийцев! Что-то они нашли! Американцы начали в преследовании выстреливать, чего тоже давно не было, тоже - что-то нашли. Так почему же вы не ищете? Да, у нас есть хорошие доктора. У нас есть доктор, по рассказам, так просто феноменальный. Гематолог. А толку от этого? Что он делает? Почему на политическом уровне нет команды доктору работать на основную сборную? И на альтернативную команду, которая обязательно должна быть создана под главной, тоже? И почему не вести конкретную программу, связанную с наукой и медициной? Что нужно сделать для здоровья спортсменов, чтобы они поехали и росли? Но у нас же нет на это финансирования… А у кого из спортсменов есть деньги, подходят к этому доктору и говорят: я вас покупаю, занимайтесь мною.

 

- Это распространенная практика и в других сборных по видам спорта.

 

- Ну, почему нет практики, чтобы был доктор, который бы вел всю сборную? И такого у нас, наверное, не будет. А что касается положительных тенденций…нет у нас никаких положительных тенденций. Ничего не меняется десятилетиями и идет по накатанному руслу.

 

- Ну, хоть в чем-то мы лучше других?

 

- Нет.

 

- И новенького ничего?

 

- Нет. Ничего. Есть у тебя результаты, значит, есть основание подойти и попросить велосипед. Но по своей инициативе ни один руководитель сам тебе его не предложит. Ты приходишь и говоришь: дайте велосипед, дайте туфли, дайте, дайте… Они тебе дают, потому что ты заработал. Но сам факт, что тебе не принесли и не сказали, на, тебе велосипед, очень обидный. А ведь это настолько элементарно. Говорю Гусятникову: я - шесть лет чемпионка мира, так почему у меня форма такая же, как у всей сборной? Почему на воротничке и манжетах нет отличающих чемпионку цветных полосочек? Почему кто-то, кто десять лет назад один раз стал чемпионом мира, по гроб жизни будет ездить с этими полосочками, а я, шестикратная, нет?

 

- Федерация должна такой формой своего чемпиона обеспечить?

 

- Конечно. И это настолько смешно и обидно…Один единственный раз мне сделали эту форму, когда я выиграла в 2001-м году. Катаюсь в этом дырявом комбинезоне, побитом, словно молью, уже пять лет. Мне в нем удобно, и он лучший. Спрашиваю, Александр Михайлович, а почему вы мне новую форму не сделаете? Для меня и для Светы Гранковской? Чтобы видно было, что мы - чемпионки мира? «Все зависит от механика. Он заказывает форму», - вот такой был ответ. Так что все то же самое, и ничегошеньки нового. Да, они делают нам сборы. Но это только для того, чтобы была отмазка: мы вам сборы, а вы - медали. Дай бог, Александру Михайловичу здоровья и пусть он остается президентом хоть на третий, хоть на четвертый срок, но должны же быть хотя бы какие-то перемены? На старой закваске мы далеко не уедем.

 

- К каким последствиям, на ваш взгляд, может привести увольнение главного тренера трековой сборной Юрия Исаева?

 

- Перемены, считаю, произойдут колоссальные. Главное, перед чем? Перед Олимпиадой! Мы, спортсмены, и наш главный тренер - люди, которые сработаны годами. Пусть Исаев не несет прямую ответственность за тренировочный процесс, но он несет ответственность за процесс организационный. А это порой даже важнее. Я спокойно тренируюсь, когда точно знаю, что Исаев сделает мне следующий сбор, пробьет следующий выезд и выбьет деньги под все то, что мне необходимо. Теперь, когда вопрос о его увольнении витает в воздухе, сидишь и думаешь: сейчас уеду в гоняться на шоссе в Италию и кому буду звонить? Президенту, которого не выловишь? Когда в моей жизни возникла неординарная личная проблема и потребовалась помощь для того, чтобы я могла все-таки тренироваться с моим бывшим мужем, у которого было ущемлено и без того болезненное самолюбие, я просила президента поговорить с ним. Ведь хотела, повторяю, тренироваться только у Ростовцева. «Поговорите, пожалуйста, с Михаилом, чтобы он немножко убрал свои амбиции и позволил мне с ним работать нормально, - сказала я Гусятникову, который, естественно, обладает неким административным ресурсом и может влиять на подчиненных не только словом. – Ведь осталось полтора года до Олимпиады и нормально работать нужно и мне, и ему».

 

- Что ответил президент?

 

- Мол, это ваши личные проблемы. И послал на сбор на Кипр, где перед чемпионатом мира наши с Михаилом отношения дошли до точки кипения, главного тренера их улаживать. А теперь обвиняет Исаева в том, что он наши семейные проблемы не урегулировал. Исаев ему ответил, дескать, они 20 лет прожили и то не могут разобраться, а вы хотите, чтобы я, человек со стороны и к тому же этим самым административным ресурсом не располагающий, за неделю это сделал? Я уже устала всем объяснять, что хочу тренироваться у Ростовцева. При этом не привилегий у него просила, а нормального человеческого отношения исключительно в работе. Чтобы он, как тренер, обо мне заботился – о моем пульсе, здоровье…Увы.

 

- А что конкретно мог в этой ситуации сделать Гусятников?

 

- Если ему на самом деле нужны результаты, он мог и должен был поставить перед Ростовцевым вопрос ребром: не хочешь отбросить личные амбиции и наладить деловые отношения со спортсменкой Слюсаревой, мы тебя вообще отстраним от работы со сборной. А президент, видимо, чего-то боится. Извините, но я – олимпийская чемпионка, хочу выступить достойно и в Пекине, поэтому в праве требовать к себе достойного отношения во всем, что касается моей подготовки. Президент же переводит стрелки на Исаева, который за неделю ничего не урегулировал и теперь виновен во всех смертных грехах, за которые его грозятся снять. Да к тому же и Ростовцев сколотил шайку из двух-трех человек, настроенных против Исаева. Умом я все понимаю. А сердцем нет. Ведь спортсмены работают на эмоциях и должны жить, как дети, чувствами. Поэтому у детей и нет никаких проблем. Мы же, взрослые, живем по уму. От которого, как известно, происходит все горе. Отдавая себе отчет в том, что с Ростовцевым у меня будут результаты, сердцем я его, хоть убей, уже не воспринимаю. Ни один человек, личность, не потерпит унижений. Я не могу стоять на одном уровне с 18-летними девочками из нашей команды, которых Михаил запросто может и обозвать, и послать подальше. Я не хочу такого отношения к себе. У меня был такой крик души, когда я сказала Гусятникову, ну, лишите его в конце концов грантов, финансирования, скажите – все, нет Слюсаревой в команде, и сиди, к примеру, в Майкопе. Посмотрите тогда, как человек себя поведет. Выходите, наконец, на Фетисова. Медаль-то олимпийская – вот она! Живая, можно сказать, медаль. А Гусятников боится.

 

- Чего?

 

- Нажить врагов. Только не понимает, что так или иначе наживает. Везде и всюду. Он думает: зачем ему лишний враг? И наживает их множество в лице спортсменов и других работников нашей сферы. Ты же – президент? Или кто? У меня впечатление, что президент не правит федерацией. Его дергают другие, словно марионетку, за веревочки. Самое ужасное и смешное одновременно, что это и спортсмены понимают. Мы - люди конкретные. Нам надо сказать «да» или «нет». И объяснить почему. И что я, как спортсменка, должна сделать, если от меня требуется что-то конкретное. Он же теории мутные разводит и гипотезы выдвигает. Зачем мне нужна его демагогия?

 

- И вы уходите, с чем пришли?

 

- Выхожу из кабинета, вообще не понимая, что мне сказали. И думая при этом, неужели настолько тупая, что ничегошеньки не поняла из той словесной каши, которую только что услышала, и стоит ли вообще в следующий раз обращаться? Летим в самолете из Пальмы в Москву, разговариваем. И я понимаю со слов Гусятникова, что Ростовцев сказал ему, что я, дескать, тренироваться не хочу и не буду, что мне все равно и что я начала сезон только для того, чтобы дополучить оставшиеся деньги. Знаете, не тот у меня уровень, чтобы так обламывать меня после всех завоеванных мною медалей. Казалось бы, что мне еще доказывать в спорте? Все ж получено! Но, наверное, у меня слишком много амбиций. А в данной ситуации еще больше появилось мотивов для того, чтобы, продолжая зарабатывать медали и титулы, достойно нести свое имя. Президент же задает вопрос: как ты дальше собираешься жить? Чувствую, некий наезд после проигрыша. Вместо поддержки-то моральной. Вместо того, чтобы сказать: ладно, я все понимаю, была у тебя ситуация, которая вышибла тебя из колеи. Давай, мол, соберись, у тебя впереди олимпийский год. Да, он мне сказал: мне нужна от тебя Олимпиада. Но при этом дали понять, что ты проиграла, что ты хотя и чемпион, но все-таки бывший. И тебе говорят, а не сделала ли ты ошибку, уйдя от Ростовцева? Тебе говорят, терпи все унижения, но тренируйся с ним. Мне, дескать, нужны результаты. Я ему сказала: Александр Михайлович, в принципе ничего не изменилось в моем отношении к делу. Но я после перестройки пока балансирую на распутье, мне тяжело влиться в новую колею, но осталось чуть-чуть, я вольюсь, и все будет нормально. Я тренируюсь, и так же, как всегда, буду бороться и сражаться. Только дайте поддержку, которую бы я почувствовала. Но когда сказала, что в Италии буду тренироваться одна, потому что у Манакова есть группа ребят и он не может со мной выехать, и что мне нужно финансирование на апартаменты, машину для выезда на гонки, питание, на меня обрушился привычный поток демагогии про какие-то проблемы. Это не мои проблемы, это ваши проблемы, господин президент. А мне надо знать про свое будущее исключительно конкретно. В Италии я буду участвовать в шоссейных гонках, без которых - никуда. Хорошо, говорю, давайте я сама обращусь к Игорю Макарову – главе группы компаний «Итера», которая много лет спонсирует отечественный велоспорт, и попрошу помочь мне финансово. На что Гусятников мне говорит: не стоит этого делать, потому что Макаров дает деньги на федерацию, а распоряжаюсь этими деньгами я. И тут становится понятно, что нас из-за какой-то боязни не допускают к главному нашему спонсору. Но я же не последний спортсмен и, быть может, сейчас настало то время, когда я первый раз в жизни готова просить сильных мира сего: помогите мне в этой ситуации, поддержите меня, чтобы я почувствовала, что я нужна еще кому-то. Что действительно я - Слюсарева. Однако до меня доходят слухи, что обо мне уже речь не идет и олимпийская ставка делается на другого человека. А мне что,

Фетисову идти? Мне, как вы поняли, не стыдно выносить свои проблемы на всеобщий суд. Ведь я хочу не чего-нибудь, а тренироваться и продолжить спортивную карьеру. Да, мне страшно остаться в Италии без тренера. Ведь всю жизнь я была защищена, и Ростовцев носился со мной, как курица с яйцом. А теперь сама буду таскать велосипеды и сама себя возить на гонки. На шоссе я буду гоняться в составе итальянской команды «Феникс», так больше моральной и прочей заботы и телефонных звонков я получаю именно из нее. В каких гонках будешь участвовать, где будешь жить, что делать? Ведь когда ты и в жизни, и в спорте чувствуешь необходимость кому-то, горы готов свернуть.

 

- Когда вы последний раз слышали нечто подобное от своих?

 

- От президента, когда в самолете он у меня спросил, собираюсь ли тренироваться?

Зачем спрашивать, если я приехала на чемпионат мира и явно не собираюсь опускать руки, даже проиграв. Проигрыш не срубил меня морально. Наоборот, дал толчок к тому, чтобы задуматься о том, что я упустила и где недоработала. Однако принципиально мое отношение к спорту не изменилось ни на йоту. И если я еще нужна для результатов, то и вы мне помогите.

 

- Спрашивали ли ваши начальники ведущих спортсменов о том, как они оценивают работу Юрия Исаева?

 

- Даже словом не обмолвились на эту тему. Странно, почему и впрямь нас никто не спрашивает, нужен нам этот тренер или не нужен? Почему, господа хорошие, вы хотите убрать от нас человека, от которого мы чувствуем только поддержку? Получается, вы от нас можете только требовать, а все остальное мы вам должны? Мы, спортсмены, знаем, что Исаева хотят снять. А поддержать, выходит, его и некому? Да, все будут говорить после того, как его уже, не дай бог, снимут, что это было несправедливо и неправильно, что этот человек так много сделал для федерации. Но будет поздно. Президент же потом не пойдет на попятную и Юрия Авдеевича не вернет. Дело принципа. Сейчас, уверена, не только мы, но и они прекрасно понимают, как много потеряли, выдавив из федерации генерального секретаря Анастасию Лихаеву. Да они же теперь, совершенно очевидно, просто не способны выполнять тот огромный объем работы, который выполняла Настя. Допустим, уйдет Исаев, они поставят нового человека и что дальше? А потом мы все станем кричать – верните нам Исаева, он нам нужен! Это -единственный человек, к которому мы можем обратиться и который нас правильно поймет даже без слов. И если у них получится, и они его уберут, значит, получается, что это выгодно кому-то.

 

- Кому?

 

- Вышестоящему руководству. Иначе объясните нам, за что? Что он еще не сделал, кроме как не смог вернуть меня к Ростовцеву? Объясните?

 

- Объяснят?

 

- Не-а. Но могут найти массу причин. Которые нас не интересуют. А те вопросы и ответы на них, которые интересуют спортсменов, потонут в привычной демагогии. На то она и демагогия, чтобы из нее ничего вразумительного не выносить. Я знаю, что мое интервью может иметь для меня крайне негативные последствия. Но меня почему-то уже ничего не пугает. Просто в один прекрасный момент вдруг понимаешь: сколько же можно молчать-то, господи? Мы – люди, те, кто имеют право что-то сказать, говорить боимся. Тренеры пугают, а вдруг это отразится на финансировании? Сиди, молчи и сучи ножками. Мы постоянно чего-то боимся. А когда уйдем, уже никого наши «почему» интересовать не будут. Когда я проиграла свой коронный вид групповую гонку, кроме Исаева и Манакова, ко мне никто не подошел и слов утешения не сказал. Утром я получила привет от президента бывшим чемпионам. Тем самым он дал мне понять, что еще одни неверный шаг и зароют тебя, девочка, по самые уши…Понимала, я, что и Михаил Ростовцев потирал ладошки у телевизора, приговаривая, а кто ты без меня? Теперь пришла его очередь доказывать: а кто без меня он? Я желаю ему удачи.

 

Анатолий КУЗНЕЦОВ, ИА «Спортком»

 

Все Новости